Распятая плоть [= Кинжал из плоти, Плоть как кинжал] - Ричард Пратер

Этого следовало ожидать. Мы обменялись еще несколькими фразами, но мне показалось, что он не ответил ни на один мой вопрос. Но когда я припугнул его, добавив, что постараюсь раздобыть информацию в другом месте, мне показалось, что он потихоньку сдается.

В конце концов он пожал массивными плечами:

— Мистер Логан, вы должны понять, что все это мне непривычно. Частная информация, вы же понимаете… Кроме того, мне кажется, вы придаете слишком большое значению вопросу о наследстве. Кому могла быть выгодна смерть мистера Уэзера? — Мне показалось, что ему стало не по себе. Он быстро добавил:

— Нет, это абсолютно невозможно. — Потом вдруг тяжело вздохнул. — Ну хорошо, мистер Логан. В конце концов, не пройдет и двух дней, и условия его завещания будут во всех газетах.

Я вытащил еще одну сигарету. Все выглядело так, словно через мгновение он преподнесет мне хорошенький мотив для убийства прямо на блюдечке. Вдруг мне вспомнилась Глэдис и ее неумеренный аппетит в постели. Я припомнил, что Джею было пятьдесят восемь, а Глэдис — тридцать, но она всегда говорила, что ей только двадцать девять. Чувственная плотоядная бабенка и немолодой уже муж, предел мечтаний которого — вечер в домашних шлепанцах и добрая трубка у домашнего очага. Я вспомнил, как Глэдис сказала, что ничего не помнит о субботнем вечере, и как Энн возмутилась, обвинив мачеху во лжи.

Ганнибал между тем продолжал:

— Думаю, вам известно, что мистер Уэзер женился вторично не больше двух лет назад. Я молча кивнул.

— После свадьбы мистер Уэзер попросил меня составить завещание. Вы ведь знаете, что я вел все его дела. В то время они у него шли не блестяще — совсем не так, как… как впоследствии, но тем не менее я бы сказал, что его имущество оценивалось примерно в двести пятьдесят тысяч долларов. По условиям его завещания оно должно было перейти к миссис Уэзер и его дочери, Энн. Иначе говоря, в случае его смерти Энн к двадцати одному году унаследовала бы двадцать пять тысяч, все остальное должно было достаться миссис Уэзер.

Я с силой раздавил сигарету в пепельнице. Это значило, что на долю Глэдис досталось двести двадцать пять тысяч, а также все, что Джею удалось заработать с тех пор.

Впрочем, похоже, я поторопился. Это было еще не все.

— Но потом, по каким-то своим соображениям, — продолжил адвокат, — мистер Уэзер составил новое завещание. Это было сделано всего две недели назад. Он завещал все Энн.

— Что?!

— Уверяю вас, это так. Миссис Уэзер должно было достаться всего десять тысяч. Остальное переходило к его дочери.

Вопросы, ответов на которые я не знал, вихрем закружились у меня в голове. Почему? Почему две недели назад? Знала ли об этом Энн? И почему он был убит через две недели после составления нового завещания? Я отшвырнул окурок и тупо повторил:

— Так Джей завещал все Энн? Адвокат кивнул.

— А миссис Уэзер и Энн знали о существовании нового завещания?

— Да, — сказал он. — Джей не делал из этого тайны. Если честно, когда он пришел ко мне в контору, они обе были с ним.

— И это случилось всего лишь две недели назад?

— Немного раньше. Две недели назад он подписал уже составленное мною завещание. Другими словами, с этого момента старое завещание потеряло силу. Как я и сказал, на долю вдовы придется десять тысяч, все же остальное унаследует Энн.

Это меняло дело. Может, и в самом деле вопрос, кто наследник, не так уж важен, вдруг подумалось мне. Стоило ли так волноваться из-за этого? Было еще многое Другое, что требовало объяснений: два головореза, например. Попугай Джея. Идея уступить мне магазин за доллар за день до того, как его убили. И то, что волновало меня больше всего, — то, что убили его из моего собственного пистолета. И в эту минуту, сам не знаю почему, мне на память пришли все те маленькие несообразности, которые не давали мне покоя весь день — что-то было не так, когда я проснулся. Я чувствовал, как в груди нарастает беспокойство. Следовало разузнать побольше о том, как умер Джей, и о том, как он прожил последние дни перед тем, как его убили. Я снова закурил.

— Благодарю вас. Если не возражаете, я хотел бы кое-что проверить, пока я здесь. Он молча смотрел на меня.

— Это касается вечеринки в субботу. Насколько я понимаю, вы тоже были там?

— Совершенно верно.

— Мне уже удалось потолковать кое с кем из гостей, так что я примерно представляю, что там происходило. Больше всего меня интересует этот сеанс гипноза. Был бы чрезвычайно вам благодарен, если бы вы поподробнее рассказали мне о лекции, которую прочел Борден, и о последующей демонстрации его возможностей.

— Ради Бога! Я отлично все помню. — Он лукаво усмехнулся. — Боюсь, мистер Борден на меня в обиде — я не очень-то сотрудничал с ним в тот вечер. Видите ли, я боялся, что могу разболтать нечто глубоко конфиденциальное.

Я молча кивнул, и он продолжал. Все, что он рассказал, в общем-то было мне уже известно. Джей изображал Гитлера, а потом готовил всем коктейли. Глэдис вставала и садилась как по команде, стоило только Бордену коснуться кончика носа. Айла станцевала, добавил Ганнибал. Остальное я уже слышал не раз.

Наконец я не выдержал:

— А когда Джей отправился к себе наверх за коктейлями, Борден пошел с ним? Вечеринка уже близилась к концу, ведь так?

Ганнибал кивнул, и я спросил:

— Сколько времени их не было?

— Минуты три-четыре. — На лице его отразилось удивление. — Возможно, чуть дольше. Понятия не имею, сколько может потребоваться времени, чтобы смешать девять коктейлей! А почему это вас интересует?

— В котором часу это происходило?

— Думаю, было около полуночи. Мы еще с полчаса поболтали, потом стали расходиться. Должен признаться, вы обращаете внимание на довольно-таки странные вещи, мистер Логан.

— Да уж. — Я встал. — Не смею отнимать у вас время. Ах да, полагаю, Борден позаботился отменить все, что внушил?

— Безусловно. Он сделал это перед уходом.

— И еще одно. Джей не объяснил вам, почему он вдруг решил изменить завещание?

— Нет. Я пытался убедить его подумать хорошенько, прежде чем сделать такой важный шаг, но все бесполезно. Он был непреклонен, видно, давно все решил. Если честно, в ту субботу, когда мы собрались у него, я сделал еще одну попытку переубедить его.

— Вот как? Что, прямо во время демонстрации?

— Ну нет, время было неподходящее. — Адвокат усмехнулся. — Я вернулся после того, как подвез домой мисс Стюарт.

— На вечеринку ее привезли тоже вы? Он кивнул.

— Ну что ж, еще раз большое спасибо, мистер Ганнибал.

— Рад был помочь.

Я вышел из конторы и направился к машине. Мне было необходимо как можно скорее поговорить с Энн. Конечно, гадко все это — требовать объяснений от девушки, отец которой совсем недавно был убит, но что делать? Это необходимо.

Как же мне хотелось, чтобы у меня был другой повод искать с ней встречи!

Глава 10

После обеда я направился в дом Джея. Нетерпение сжигало меня, но визит пришлось немного отложить. Возле дома стояла чья-то машина. Вопросы же, которые мне предстояло задать, были таковы, что я хотел непременно сделать это наедине. Кроме того, сейчас Глэдис и Энн нуждались в уединении, и мне совсем не хотелось выглядеть навязчивым наглецом, не имеющим ни малейшего понятия о приличиях.

Я медленно проехал вокруг квартала, потом остановил машину за несколько домов, откуда был прекрасно виден фасад особняка Уэзеров. Десять минут пролетели незаметно. Вскоре я заметил, как на фоне дверей возникла массивная фигура Ганнибала В руке он держал кейс. Мне показалось, что в эту минуту он здорово смахивает на игрока в американский футбол. Ганнибал забросил кейс в машину, с трудом втиснулся на место водителя и медленно вырулил из ворот. Я проводил его взглядом.

Заставив себя высидеть в «бьюике» еще минут пять, я потратил их на решение головоломки, что понадобилось здесь адвокату Джея. Пять минут наконец истекли, и я подкатил к подъезду, поднялся по ступенькам и осторожно позвонил в дверь.

Дверь распахнулась, и я увидел Глэдис. На ней было строгое платье — темно-синее, очень простое, из плотного джерси. Я обратил внимание, что глаза ее опухли и покраснели, скорее всего от слез. В первый раз в жизни я видел ее без косметики. Она была по-прежнему хороша собой, но явно нездорова и измучена.

Я замялся на пороге:

— Глэдис, не могу передать, как мне жаль. Если тебе сегодня не до меня, так и скажи, и я немедленно исчезну, обещаю.

Она лишь вздохнула и плотнее сжала зубы.

— Ничего, все в порядке. Входи, Марк. Она провела меня в гостиную и тяжело опустилась на диван. Я устроился напротив в одном из больших кресел. Повисло неловкое молчание, которое я наконец решился прервать Собравшись с духом, запинаясь на каждом слове, я снова пробормотал, как мне жаль и прочее в том же духе. Глэдис приложила платочек к глазам. И все это время, глядя на нее, я ломал себе голову, а известно ли Глэдис, что именно мой пистолет нашли рядом с телом ее мужа? При этой мысли я почувствовал, что не знаю, куда девать глаза. Наконец я не выдержал: